– Уланбек Токтотемирович, расскажите, почему именно сегодня вы решили взяться за это произведение Шекспира? – «Зимняя сказка» – это его поздняя пьеса, в которой он прощается со своими героями, с жизнью. И для жанра сказки, в которой непременно должно быть страшно, это очень важно. Чтобы прийти к свету, сначала нужно пройти тьму. – Извечная тема сказок – противостояние добра и зла. – Кто-то сказал, что поле боя находится в душе человека. Вот мы и пытаемся бороться за человека, чтобы дать ему надежду. Шекспир, уходя, дает нам свет. Он говорит: да, будет печально и трагично, но мы в любом случае движемся к свету. Я ощущаю нынешнее время как уход от каких-то правильных, необходимых ценностей. У нас сейчас слишком много того, что разъединяет людей на своих и чужих, на либералов и патриотов. А мы в театре пытаемся примирить человека с самим собой, чтобы он принял себя таким, каков он есть, и не враждовал с другими. Надо, чтобы он вышел из театра с ощущением, что есть свет. – Известно несколько переводов этой пьесы. Какой предпочли вы и будут ли, как это сейчас модно, какие-то изменения по сравнению с текстом Шекспира? – Для пьесы мы взяли классический перевод Вильгельма Левика. Никаких авангардных вещей не предполагается. Мы идем за Шекспиром, поэтому и конец у нас, как и в пьесе, хороший, хотя в нем есть и горечь. Знаете, так всегда бывает в жизни: когда праздники заканчиваются, хочется продлить, остановить это ощущение радости. Но оно все равно уходит. Потом Шекспир напишет еще одну пьесу, это будет «Буря». Но она будет написана уже не в театре, как он это делал всегда, а в стол. Я надеюсь когда-нибудь обратиться и к этой пьесе тоже. – Может быть, раскроете секрет, где будет следующая постановка? – Пока никаких конкретных планов у меня нет. Мне важно прийти в театр, увидеть людей, почувствовать труппу, понять, есть ли необходимые артисты для воплощения того или иного замысла. Здесь, в ТЮЗе, все это совпало. – Коллектив, который готовит эту пьесу, по-настоящему международный. – Я работал с этими людьми раньше. Мы делали «Грозу» в Театре им. Евгения Вахтангова в Москве с композитором Фаустасом Латенасом, а спектакль по пьесе Гибсона «Двое на качелях» – с болгарским художником Юлианом Табаковым в Литве. Это случайности нашей жизни, в которой мы ищем людей со своей группой крови. А где, в каком театре они оказываются, не имеет никакого значения. К счастью, мы в театре не делимся на своих и чужих. – Как сейчас складываются ваши отношения с кино? – Не могу сказать, что имею отношение к кино. Был опыт съемок сериалов, которые к кино не имеют никакого отношения. Когда занимаешься театром, все время уходит на него. Театр имеет свойство забирать все твое время. Поэтому здесь всегда нужно выбирать: либо ты выбираешь кино, либо занимаешься театром. Сейчас у меня период театра. Есть предложения от Вахтанговского театра, зовут Екатеринбург и другие города России и ближнего зарубежья, но пока я не хотел бы это все озвучивать. – После Щепкинского училища вы окончили режиссерский факультет ГИТИСа, курс Сергея Женовача. И всегда называете его своим главным учителем. Какие качества вы от него переняли? Какой главный совет он вам дал? – Один из самых важных – не дорожить. Никогда не дорожить и не привязываться. Если у вас вдруг работа не пошла – не болеть этим и идти дальше. Надо уметь отсекать. Иначе эти недоделанные или неслучившиеся работы начнут тебя поедать. Это как с людьми: нужно уметь расставаться и прощаться. А сделать это трудно. Ты вкладываешь в спектакль так много энергии, что в какой-то момент прикипаешь к нему. Надо дорожить и любить, но не привязываться. Это важно. – Вы уже показывали у нас «Грозу» и наверняка можете сказать, какая она, петербургская публика? – Думаю, что те зрители, которые приходят на спектакли фестиваля «Радуга», в рамках которого и показывается «Зимняя сказка», – это все-таки какой-то отдельный Петербург. У ТЮЗа есть свой круг. И мы понимаем, что он больше ориентирован на детей, чем на взрослых, что правильно. Я поставил возрастное ограничение 16+, но допускал бы детей лет с 14, увлекающихся театром, если они приходят с родителями, с учителем. Тюзовская сцена – круг – кажется мне очень шекспировской. Она сложная, на ней нужно работать, и звук должен лететь по всему залу. Здесь нужен именно Шекспир, в котором заложена большая энергия и пьесу которого вы сможете теперь увидеть.
