В ТЮЗе имени Брянцева 10 октября 2019 года состоится премьера спектакля «Время Ч», основанного на рассказах Антона Чехова, в которых фигурируют дети и родители. Режиссер спектакля – Владимир Богатырев, ученик Зиновия Корогодского, работающий в ведущих театрах страны, лауреат многочисленных премий. Для режиссера – это уже четвертая работа в петербургском ТЮЗе. Постановка «Время Ч» анализирует глубинные вопросы становления человека – роль семьи в формировании личности и ответственности каждого за наше будущее. Почему анекдотические рассказы Чехова оказываются философскими притчами, а спектакль несет в себе позитивный заряд – читайте в интервью «Петербургского авангарда» с Владимиром Богатыревым.
— Владимир Александрович, Чехов писал: «Детям надо давать то, что годится для взрослых. Детской литературы я не признаю». Вы согласны с драматургом?
— Абсолютно согласен. Наш мастер Зиновий Яковлевич Корогодский тоже не признавал необходимости существования какой-то специальной, усеченной литературы для детей. При этом способ подачи материала, несомненно, должен учитывать возрастную психологию зрителя.
Наш спектакль «Время Ч» расскажет взрослым о себе и о детях. Становление человека зависит от того, как мы воспитываем наших детей: до какого-то периода времени ребенок еще не осознает мир и не в состоянии собой управлять, в него влезает все, что его окружает — среда, улица, родители, друзья – все это воспитывает, формирует нейронные связи. Потом ребенок становится взрослым и начинает сам за себя отвечать. В спектакле мы анализируем, как человек формирует свою судьбу, став сознательным, и как детей формируют родители, окружение, среда.
Человеком не рождаются, а становятся — в каждом можно убить Моцарта, как говорил Экзюпери. Мы, взрослые, забываем о том, что сами были детьми, и даем детям далеко не то, что нужно давать. Хотелось бы, чтобы у нас получился спектакль-размышление. Для нас важно, чтобы зритель не только увидел интересную историю, а задумался о том, как каждый ведет себя, как сосуществует в мире с другими. Наша жизнь чаще всего такая несчастливая не потому, что нам кто-то мешает, а потому, что мы сами, будучи монстрами, воспитываем монстров. Мы привыкли обвинять общество — да, оно не идеальное, но кто составляет это общество? Мы сами. Мы пожинаем плоды собственного бытия, поэтому только в наших силах что-то исправить.
— Многие писатели поднимали вопрос детства. Чем вас привлекает чеховское видение конфликта между миром детей и взрослых?
— Я для себя открыл жесткого Чехова, сострадающего детям и беспокоящегося о воспитателях. В начале спектакля звучат цитаты из записных книжек писателя, и одна из первых цитат такая: «В детстве у меня не было детства». Чехов в 13 уже начал зарабатывать и кормить семью, отвечал за отца, сбежавшего от долгов в Москву. У Чехова была очень тяжелая судьба, это меня сильно взволновало. Я перечитал рассказы Чехова и по-новому взглянул на них: они оказались не комичными осколками, а глубокими произведениями на серьезные темы. Проблемы, поднимаемые Чеховым, — вечные. Конфликтный быт актуален как в восемнадцатом или девятнадцатом веке, так и сегодня.
— Каким образом вы соединяете воедино различные рассказы Чехова?
— Для того, чтобы различные рассказы соединялись, и для того, чтобы внимание было сосредоточено на главном, я попытался убрать подробности быта. Психологически — да, я хотел бы, чтобы существование было подробным, но совершенно в условных декорациях, без реквизита, чтобы все внимание было сосредоточено на взаимоотношениях людей. Я бы хотел извлечь из произведений Чехова вечные проблемы, которые могут происходить в любой среде – поэтому внешний мир условен: кубики, с которыми работают артисты, становятся и столом, и стулом, и деревом.
Я отталкиваюсь от того, что жизнь – игра, все люди играют определенные социальные роли – дочки, мамы, папы, мужа, начальника, подчиненного. Группа артистов на сцене тоже будет играть, представляя то взрослых, то детей. При этом кто-то по росту и индивидуальности должен играть папу, а он играет ребенка или наоборот. Все вариативно. Мы играючи строим свою жизнь: маленькие дети играют в свои маленькие игрушки, взрослые – в большие, ведь машина, дача, дом – тоже игрушки. Получается, что в малом есть большое, а в большом есть малое, казалось бы, дети и взрослые должны понимать друг друга, а между ними лежит огромная пропасть.
Мы хотели, чтобы взрослые помнили, что были детьми, а дети знали, что вырастут во взрослых, чтобы между ними было взаимопонимание, и одни уважали других. Счастье наше в наших руках. Мне бы не хотелось назидательного тона и ответов на вопросы, мне интересно поразмышлять на эти темы вместе со зрителем. Наш спектакль будет определенным зеркалом, в которое посмотрят взрослые и увидят себя.
— В части чеховских рассказов дети оказываются счастливыми носителями гармонии и целесообразности мира. В других – показаны с негативных сторон: например, как в «Зиночке», «Папаше». Автор все равно находится на стороне детей?
— Дети становятся такими только по вине родителей и среды. Чехов говорил, что дети – чисты и невинны. Каждый должен постараться сделать из своего чада хорошего человека. Но прежде нам самим необходимо стать хорошими людьми. Рассказы о воспитании превращаются в рассказы о нашей жизни – до тех пор пока мы не научимся любить и поступать благородно, перестанем гоняться за меркантильным – бездуховных людей будет много. Мысль о том, что все заложено в генах – сомнительна, все зависит в первую очередь от того, «какого волка мы в себе кормим»: того, который озабочен меркантильным, или духовным.
Почти во всех рассказах Чехова дети – жертвы родительского настроения или произвола. С виду милые, хорошие взрослые оказываются монстрами. Ученая-нейропсихолог Татьяна Черниговская говорит о том, что мы — продукт того, что мы потребляем, причем своих детей мы тоже вовлекаем в это потребление. Круговорот бесконечен, но его можно разорвать. Сейчас я общаюсь со студентами и вижу, что приходит много безграмотных людей. Говорить, что они плохие — нельзя, их создала среда. За ребенка страшно: он приходит в мир, и мир начинает его ломать. Все рождаются гениями в разных профессиях, но почему-то мы это убиваем – родители заставляют или сам человек, когда способен отвечать за себя, выбирает не то, что ему нужно – в итоге мы имеем то, что имеем.
Воспитание – основа основ. Учителя должны быть той элитой, которая помогает родителям, тогда мы могли бы воспитать человека будущего. Школа – это не только постижение знаний, на это есть книги. Школа должна быть Храмом, недаром Чехов говорил, что учитель – это артист, творческая личность. Очень многое зависит от Учителя с Большой Буквы. Школа должна давать ростки к развитию. Многое в нашем образовании и культуре в корне неверно, хотя все в нашей власти. Мы затрагиваем вопросы воспитания, а упираемся в вечность.
— Владимир Александрович, на какую аудиторию рассчитан спектакль?
— Это семейный спектакль, с рейтингом «четырнадцать плюс», хочется, чтобы подростки приходили вместе с родителями. В спектакле постоянно сталкиваются высокое и низкое, вечность и быт. Для сопровождения выбрана музыка Шнитке, Каравайчука, песни Градского, романсы — все эти пазлы должны сложиться в многоголосицу и принести гармонию. Трагикомичность жизни, тонко подмеченная Чеховым, позволяет нарисовать определенную картину жизни человека.
— В репертуаре ТЮЗа значится другой ваш спектакль, завоевавший любовь подростков — «Летучкина любовь». Что для вас значит работа в этом театре?
— Я ценю, уважаю, люблю и помню ТЮЗ. «Время Ч» в чем-то соотносится со спектаклем на основе наблюдений за взрослыми и детьми, в котором я играл, – «Открытый урок. Взрослым о детях». Мне хотелось бы сделать определенный парафраз на спектакль Зиновия Яковлевича Корогодского: ТЮЗ был и остается моим родным домом, здесь столько прожито, почти шесть лет жизни. Работа в ТЮЗе — это возвращение к светлому и дорогому, началу моей профессиональной деятельности. Отрадно, когда ты причастен к воспитанию чувств и можешь наполнить жизнь молодых людей чем-то добрым и важным.
ЕЛИЗАВЕТА РОНГИНСКАЯ
