В воскресенье, 4 ноября, в Театре юных зрителей имени Брянцева был сыгран спектакль «Бешеные деньги» в постановке Александра Кузина. В роли Василькова на сцену вышел юбиляр Алексей Титков. В тот же день артисту исполнилось 50 лет. Он беззаветно влюблен в ТЮЗ, в котором служит всю жизнь и на сцене которого сыграл более 50 ролей. Спектакль «Бешеные деньги» по Островскому – знаковый и для театра, и для Титкова. За 15 лет существования постановки актеры обрели мудрость, а их персонажи остались молодыми. Собственно, не стареет и тема: в обществе и в отношениях людей навечно переплетены любовь, расчет, статусность, искренность.
Алексей, вы когда-нибудь представляли себя человеком, выбравшим другую профессию? Когда вся семья работает в театре, – и бабушка, и дедушка, и отец, и мама, и мамина мама играла в самодеятельном народном театре – ну разве можно при таких обстоятельствах выбрать что-то иное? Я даже и представлять себя никем иным не хочу. Я считаю, моя профессия – лучшая на свете. Не случайно у меня и жена, и дочь тоже выбрали эту профессию. Но ведь многие артисты не хотят, чтобы дети шли по их стопамu2026 У меня было наоборот. Мама страстно желала, чтобы я был артистом. А ведь это очень важно – поддержка близких. Мама – Элла Спиридонова – работала актрисой в Бийске, где я родился, потом в Липецке, куда мы переехали, когда мне было лет пять. Потом было сокращение, и мама стала помощником режиссера. Она так и работает в этой должности в Липецком муниципальном театре. Папа Виктор Титков был в Липецком областном театре артистом. А дедушка Анатолий Титков и бабушка Нина Иванова были во многих театрах артистами. Дедушка еще был театральным художником и режиссером. Когда мы недавно приезжали с «Бешеными деньгами» в Липецк, я вдруг вспомнил, что дедушка ведь умер здесь, на этой сцене, во время репетиции, когда ставил спектакль. У него инфаркт случилсяu2026 Как будто предупреждение? Разве об этих опасностях, о нервных, эмоциональных перегрузках думаешь, когда ты видишь такую захватывающую жизнь? Я же не только с раннего детства за кулисами рос, я еще и на гастроли ездил с родителями. И это мне ужасно нравилось. Столько городов и мест, которых в обычной жизни никогда не повидаешь. В 1981 году я в первый раз попал в Ленинград. И мама все пыталась отправить меня в театр. А я маме говорил: ну что ты в самом деле, чего я не видел в этом театре? Но она не успокаивалась: «Сходи в ТЮЗ!». Я возмущался: «Я взрослый человек, зачем мне детские спектакли смотреть!». Но все же я пошел на «Мисс Мэнд». И меня это так захватило, что я за 20 дней весь репертуар ТЮЗа посмотрел. Потом, когда мы уезжали, я маме сказал: «Знаешь, когда я вырасту и стану артистом, я буду работать в ленинградском ТЮЗе». Так все и случилось. Провидение! И все же как вы здесь очутились? Как водится, поступал в Москву во все театральные вузы подряд. Нигде не прошел. А в Ленинградский театральный институт взяли. Но еще до того я год проработал монтировщиком в Липецком театре. Вы, я знаю, попали на курс к Андрею Андрееву. Это везение? Считаю, большое везение. Он принял меня в институт и взял меня в театр еще когда я учился на третьем курсе. Помню, мы с моим сокурсником Борькой Ивушиным в «Рони дочь разбойника» играли этих самых разбойников. Мы там так прыгали от восторга! Благодаря Андрееву я до сих пор работаю в ТЮЗе. А что привил вам педагог? Андреев воспитывает в артисте внутреннюю силу, способность терпеть, ждать. Ожидание для артиста – большое дело. Он говорил: одному повезет сыграть свою главную роль в 20 лет, другому в 30, а третьему – в 50. Но эта роль обязательно придет к каждому. Другое дело, будешь ли ты готов к удаче, когда она придет. Не опустишь ли ты руки к этому моменту? Андрей Дмитриевич воспитывал нас довольно жестко – он из режиссеров-тиранов. Я играл у него Мизгиря в «Снегурочке», у нас этот спектакль называется «Сон на Нере». В спектакле по Сэлинджеру «Над пропастью во ржи», во «Вредных советах» по Остеру. Так вы дождались самой главной роли? Мне кажется, для определенного периода существует своя главная роль. У меня движение происходит постоянно. Несколько моментов в жизни у меня было, когда раз – и прыжок случается, а потом стоишь, стоишь, ждешь. Первый такой прыжок был – это работа с режиссером Иваном Латышевым. Сначала был «Леший», потом «Рождество». Даже при том, что мы много играли в то время, все равно была какая-то неуверенность в своих силах. А Ваня умел нас подбодрить. И мы доверились ему. Потом для меня большой удачей было то, что Александр Сергеевич Кузин распределил меня на роль Василькова в «Бешеных деньгах». И хотя мне к тому времени было 35 лет, я вновь учился, осваивал новую для себя актерскую школу. Кузин – потрясающий педагог и режиссер. Он бывший артист и очень хорошо понимает актерскую природу, знает, на какие точки надо нажать, чтобы талант артиста проявился в полной мере. Вот Аня Дюкова – она и до Кузина была неплохой актрисой, но в роли Лиды в «Бешеных деньгах» расцвела, режиссер сумел дать ей верное направление. А еще я очень благодарен Михаилу Борисовичу Лурье, который восемь лет назад поставил в ТЮЗе «Наш городок» по Торнтону Уайлдеру. Он научил нас понимать, что такое текст, какая это мощная штука. Мы иногда забываем о значении текста, а Лурье въедливо докапывался до каждого слова, искал и нащупывал интонацию. Мы осмысливали вместе с ним сложнейшие тексты. Лурье говорил: уважайте автора, не путайте и не переставляйте слова, помните о том, что он вкладывал в них определенную энергию. Мы ему говорили: ну это же перевод! А он отвечал нам потрясающе: а энергию переводчика вы не хотите добавить? И был абсолютно прав: если переставил местами слова, то роль по-другому считывается.
Когда-то я смотрела спектакль режиссера Юрия Погребничко в Театре на Красной Пресне – «Отчего застрелился Константин» по чеховской «Чайке». Там не слова были переставлены, а паузы в тексте были непривычно расставлены, и смысл совершенно менялсяu2026 У всех режиссеров – разный подход, и все имеет право на существование, если это делается осмысленно. Лев Додин вообще говорит студентам: вы должны зачеркнуть все запятые в своем тексте. Насколько я успела понять из нашего общения более раннего, вы с большой осторожностью относитесь к экспериментам, взыскательны к новациям? На самом деле нет, не осторожно. Все зависит от режиссера. Если режиссер сумеет заразить идеей, то артисту только дай возможность, и он будет готов делать такие неимоверные вещи, которых сам от себя не ожидал. Но известный авангардист Дмитрий Волкострелов, который много ставит в ТЮЗе, вас, кажется, в свои постановки никогда не звал? Он понимает, что я не соглашусь. Я видел его спектакль «Запертая дверь», этого мне достаточно, чтобы пронять – это не мой режиссер. У Руслана Кудашова получились свежие по восприятию Пушкина «Маленькие трагедии». И вы там в роли Герцога очень органичны. Руслан никакой не экстремист и не новатор. Руслан – традиционный режиссер со своим глубоким внутренним миром. Язык может быть какой угодно. Все равно в нем понятна боль, чувства. Артистам очень важно, чтобы режиссер был умнее их. Кудашов умнее меня, хотя и моложе. Ум не от возраста зависит. Важно, что режиссер несет внутри себя. Руслан – большой художник, и он учит погружению. Мне не все понятно, но интересно. А что особенно вас привлекает в актерской профессии? Это самое увлекательное занятие в жизни. И меня никогда не разочаровывало, что на этом пути все трудно и безденежно. Я это принимал как данность – ведь я с детства все эти обстоятельства видел, когда рос в театральной семье. Я знал, на что я шел. Многие поступают в институт и удивляются тому, что артисты мало зарабатывают. А я не за этим сюда шел. Как у вас происходит возвращение к самому себе из сценического образа? Сразу. Я же не сумасшедший человек. Если человек настолько перевоплощается в роли, и не может оттуда выйти, то ему не надо быть артистом. Это тоже часть профессии – быстро впрыгивать и быстро выпрыгивать. Вот ведь на съемках – там же очень быстро надо впрыгнуть в сцену и выпрыгнуть. Забыть и тут же что-то делать другое. Вы много снимались? В основном в сериалах. Наверное, самый известный – «Гончие», где я сыграл главную роль. Но если честно, гордиться мне нечем, если говорить о кино. Не довелось сняться в чем-то серьезном. А насчет сегодняшнего театра у вас какое настроение? Нет ощущения, что раньше был глубокий театр, а сегодня более поверхностный? Пессимизма у меня нет. Есть озабоченность состоянием театра сегодняшнего. Но я как раз в отличие от многих верю, что театр выкарабкается, что он переживет все виды искусства. Порой обнаружишь столь прекрасное и глубокое, что веришь в будущее театра.
Вы столько лет в ТЮЗе. Не кажется, что пропустили какое-то более престижное место? Не скрою – были мысли о том, чтобы сменить театр. Но останавливало два момента. Не было в обозрении того театра, куда бы я непременно хотел пойти работать. А второе – здесь очень держат люди, с которыми работаешь. Здесь потрясающая атмосфера взаимовыручки. Поколения сменяются, а отношения остаются прежними. Наверное, это еще было заложено Брянцевым и Корогодским. Нет интриг между артистами: старики относятся к молодым настолько бережно и внимательно, что это поражает режиссеров, которые к нам приходят ставить спектакли. У молодых есть прекрасная возможность учиться у замечательных мастеров старшего поколения – Николая Иванова, Игоря Шибанова. Недавно прошла премьера «Бедной Лизы». Вы сыграли там Леонида. Довольны ли вы своей ролью? Вообще спектаклем? Вначале я был настроен довольно критически к тому стилю, в котором Марк Розовский ставил этот мюзикл. Казалось, это уже пройденный этап, ничего нового не привнести. Думал, и вправду – бедная, бедная Лиза! Этот сентиментализм, как я все это ненавижу. А потом подуспокоился, стал воспринимать это как тренинг по работе с текстом Карамзина, тем более, что я там выступаю в роли рассказчика. И шаг за шагом процесс стал нравиться все больше. Марку Анатольевичу – за 80, но я просто обалдел от энергии, которой он обладает и которой умеет заразить артистов. Как он все это весело делает! Его азарт соединился с искренней эмоцией тюзовских артистов, которые же просто как дети. Именно искренность все и спасла. Зритель тоже все принял на «ура». Видимо, сегодня не хватает какой-то простоты, трогательности в театре, по которой скучает публика. Считаю, спектакль получился удачным, и на него зритель будет ходить. И очень важно, что он поставлен в память учителя Розовского – Георгия Товстоногова. Впереди еще какая-то роль? Да, в декабре премьера «Алых парусов» режиссера Сусанны Цирюк, где я играю Лонгрена, отца Ассоль. Там хороший музыкальный материал. Максим Дунаевский! Шлягер на шлягере. Наш театр, особенно в последнее время, полюбил музыкальные спектакли. Но если вообще говорить о творческих планах, я не знаю, что впереди. И не хочу подводить юбилейные итоги. Мне всегда кажется, что все только начинается. Не чувствуете груза лет? Нет! Мне очень понравилось, как Михаил Швыдкой сказал: проблема не в том, что мы стареем, а в том, что мы остаемся молодыми.
Беседовала ЕЛЕНА ДОБРЯКОВА
