Елизавета Ронгинская, The Neva Room, февраль 2015 г.
В детстве, лежа в кровати, я видела на потолке одну и ту же картину: тень от трамвайных путей и движущийся трамвай. Я всячески фантазировала на этот счет, представляя, что этот полуночный трамвай, прорезая пространство, примчался из другого измерения и несется на всех парах к только ему одному известной цели. Такие рисунки на потолке возникают у многих, мечтающих перед сном, ведь этот белый экран можно заполнить любыми жизненными впечатлениями, идеями, как пустой лист бумаги, призывающий начинить его смыслом. Жизнь маленького человека состоит из миллиарда знаков, интонаций, движений, формирующих его и в то же время постоянно отдаляющих от первоосновы. В премьерном спектакле Семена Александровского «Рисунки на потолке» зрителям и артистам была дана возможность прожить еще один раз отрезок прошлого, который называется «детство», и немного больше понять себя настоящего. Личные воспоминания участников постановки легли в основу работы молодого режиссера, сформировали замысел. Зачин спектакля метафорически возвращает в начало человеческой жизни: взрослые люди вдруг заново осознают, что они существуют. Ставшие привычными способности – слышать, говорить, двигаться, вдруг кажутся новыми и дарят людям ощущение, что те сами могут распоряжаться и даже творить свою жизнь. Это счастливое понимание того, насколько много дается человеку, сродни ощущениям главного героя Бредберри из «Вина из одуванчиков», неожиданно осмысляющего, что он живой. На протяжении жизни человеку все меньше и меньше кажется, что право выбора принадлежит ему, и он свободен в своем волеизъявлении. В детстве, когда мир взрослых подчинен желаниям ребенка, последний действительно чувствует беззаботный полет свободы и может сосредоточиться на исключительно интересных ему делах. Кольцевая композиция заключает сюжет в строгие рамки: вначале спектакля по громкоговорителю будет объявлено, что необходимо укрыться в безопасном месте, а по окончанию его разрешат покинуть. Пока люди находились в этом временном бомбоубежище – пространстве счастья – они могли предаваться воспоминаниям и открывать свой внутренний мир. Шесть героев входят с картонными коробками в помещение, заполненное вещами. Наша память уставлена точно такими же коробками, хранящими в себе некогда живые для нас мысли, чувства, поступки. При желании эту коробку можно открыть, что и делают герои спектакля. Они начинаются вспоминать о забавных случаях из прошлого, после чего достают тетрадки и зачитывают правила и упражнения, записанные в школе. Постепенно произносимые слова превращаются в так называемую режиссером «ораторию по прописям», подчёркивающую, насколько сильно человеческий мозг забит словами, и как долго они могут еще вибрировать в нем. Герои рассказывают истории из своего детства, ничего особенного из себя не представляющие, но исключительно интимные и живые. История-комикс Александры Ладыгиной о трагической доле овощей, по-детски непосредственна, запутана сюжетно, наивна, но дает понять, что в ребенке заложен творческий потенциал. Рассказ Алисы Золотковой о псе, который постоянно отставал от своих друзей, а те прибегали к нему с вопросом: «Что ты делаешь один в большом мире?», вызывает неподдельное удивление гносеологичностью сознания девочки, задумывающейся о таких серьезных вещах. Вообще, истории девушек гораздо серьезнее историй юношей. Анна Слынько каждому на ушко, из стеснения, рассказывает о своем детстве, а другие ребята произносят ее нашептанный текст вслух. Дом, где находилась их квартира, был признан аварийным, поэтому расселен. Родная обитель снится ей во сне и является неким местом отдохновения, зоной счастья, где героиня чувствует себя покойно. Невозвратная потеря любимых мест, в которых ты рос, безумно трагична сама по себе – пласт воспоминаний и ассоциаций, связанных с этим местом и навеваемый им, теряется, уходит из виду, и человеку остается полагаться только на собственную память. Истории мальчиков будут разнообразными: Иван Стрюк покажет на видеозаписи свой привычный путь из музыкальной школы домой. При этом артист расскажет, как он, пытаясь развлечь себя, придумал игру – пинать всю дорогу горлышко от бутылки так аккуратно, чтобы оно не разбилось. Дабы полностью погрузиться в воспоминания, он модулирует ситуацию – ребята раскладывают деревянные доски — железнодорожные пути, которые были главным препятствием на дороге, и он начинает свою игру. Важно, что артисты не играют детей, они существуют именно как взрослые, разгребающие завалы своей памяти, отыскивающие в себе ребенка. В те моменты, когда ребенок в них побеждает (например, в эпизоде игры в фантики, сохраненные Никитой Остриковым), они мгновенно переключаются и снова становятся детьми, увлеченными собой и открытые миру. История Андрея Слепухина наиболее красочна и многогранна: он расскажет о том, как познакомились по переписке его родители – отец служил в море, а мать училась в институте. Письма, фотографии, хранящиеся в чемодане, наполнены неподдельной нежностью. Теперь кажется сказочной история о том, как чисты и непорочны, по-настоящему романтичны, могут быть отношения людей, нашедших друг друга по переписке. Молодой человек принесет свой первый магнитофон и включит песню «Michelle » Битлз, и музыка заполнит зал, став одной из поразительнейших минут спектакля. Узнаваемые детали — магнитофон, процесс проявления пленки, фантики «Turbo» — наполняют сердца восьмидесятников прелестной ностальгией, но в определенный момент сентиментальность уходит на второй план, и достаточно жесткие смыслы начинают превалировать в спектакле. История о дне водяного перемирия в джунглях напомнит зрителям о том, что все люди звери, и не стоит забывать, что разной породы. Под конец спектакля трагедийный момент заслонит лирический – артисты, накинув капюшоны, будут играть на детских музыкальных инструментах удручающе-чарующую музыку (композитор Настасья Хрущева). Этот реквием по детству, прошлому, существующему теперь лишь в нашей памяти, тяжел. Спектакль реалистичен по природе своей, существует в документальном жанре, установка на достоверность позволяет вытащить из артиста подлинные – сверхреальные, но уже отстранённые временем и композицией, эмоции. Внутренние швы-переключения с одной сцены на другую не везде одинаково интересны, где-то слишком прозрачны — работе явно не хватает драматургической целостности. Спектакль интересен своей откровенностью, конкретикой деталей и в то же время глобальностью образов, но при этом ощущение художественности подменяется достоверносностью и интимностью. Творящие в жанре вербатим, артисты проговаривают прошлое и оно оживает, вставая перед глазами плотными миражными завесами. Счастье как спасение от палящего солнца под райским деревом, так преходяще, что с годами островков надежды становится все больше, но вот ощущения растворенности и легкости жизни — все меньше. Погрузиться в детство для того, чтобы вспомнить себя настоящего, изначального, верящего, ухватить эту основу и уже не отпускать – такие задачи стояли перед режиссером спектакля и артистами, теперь они стоят перед зрителями, после просмотра спектакля тоже пытающимися достать пальцем ноги до уха.
